После того, как все цари, отчаявшись, прекратили попытки согнут лук, поднялся сидевший среди брахманов мудрый Арджуна. Видя, что сын Притхи, сверкающий, словно стяг Индры, выходит на середину арены, виднейшие среди брахманов вскрикнули и стали трясти своими оленьими шкурами. Некоторые из них были огорчены тем, что брахман собирается состязаться с воинами, другие, наоборот, ликовали.
Кое-какие мудрецы, чье суждение было весьма уважаемо, ибо они славились своей проницательностью, начали переговариваться меж собой.
– Уж если зенмые цари во главе с Карной и Шальей, могучие венценосцы, прославленные во всем мире как мастера воинского искусства не могли согнуть этот лук, – говорили они, – то как же может сделать это, слабый и хилый, совершенно не тренированный во владении оружием ученик-брахмачари? Когда этот взбалмошный, бездумный поступок кончится [позорной] неудачей, нас, брахманов, осмеют все цари. То ли обуреваемый чрезмерной гордыней, то ли проявляя излишнюю порывистость и неуравновешенность, как это иногда свойственно ученикам-брахмачари, юноша вознамерился натянуть лук. Его надо остановить. Ради Бога, не пускайте его ан арену!
– Мы не должны подвергнуться всеобщему осмеянию [если это произойдет] никто не будет принимать нас всерьез. И мы не можем идти наперекор всем царям земли, – поддерживали их другие.
Но многие выражали несогласие с их мнением.
– Этот молодой человек выглядит сущим молодцом. Он превосходно сложен, напоминает хобот царя слонов. Его плечи, бедра и руки необыкновенно мускулисты; он могуч и кряжист, точно Гималайские горы. По его уверенному в себе виду можно судить, что он готов справиться с этим трудным делом. Он наделен и достаточной силой и великим дерзанием. Слабый человек не посмел бы выйти на арену. И в конце концов, где бы ни находился брахман – среди богов, людей или низших существ, – нет такого трудного дела, которое он не мог бы выполнить. Хотя и питаются только водой или воздухом, или же лесными плодами, брахманы тверды в исполнении своих обетов, и при всей своей внешней слабости могут обладать великой духовной силой. Ведет ли себя брахман достойно или, может быть, он не безгрешен, велик ли он, мал его труд в этом мире, приносит ли этот труд очевидную радость или горе, никто не вправе презирать брахмана.
Выйдя на самую середину арены, Арджуна, неподвижный, как гора, постоял около лука. Затем почтительно обошел лук слева направо и низко поклонился ему, коснувшись челом земли. Наконец со счастливым видом огненно-пылкий воин взял его в руки. В одно мгновение он закрепил тетиву, схватил все пять стрел и поразил мишень, которая через хитроумное устройство упала наземь. Небеса огласились громкими криками, шумный рев вознесся над толпой зрителей. Повелитель небес излил цветочный дождь на голову истребителя нечестивых – Арджуны. На всех трибунах, ликуя, махали одеждаи, восхищенно, а некоторые неодобрительно, кричали, с высоты низвергались цветочные дожди, устилая землю лепестками небесных цветов. Заиграли оркестры, составленные из сотен инструментов, сказители, певцы и летописцы начали изысканным языком, благозвучными голосами восхвалять поразительное событие [свидетелями которого они стали]. При виде этого подвига, совершенного Арджуной, истребитель врагов Друпада испытал большое удовлетворение; вместе со всем своим войском он готов был, в случае надобности, прийти на помощь герою.
Покуда продолжалось всеобщее смятение, всеправедный Юдхиштхира вместе с лучшими из людей, близнецами, быстро вернулся в свое жилище.
Увидев, что мишень поражена, и заметив, что Арджуна своим блистательным великолепием напоминает Индру, Драупади взяла белую цветочную плетеницу, предназначенную для ее избранника, и, ласково улыбаясь, направилась к сыну Кунти. Покуда брахманы возносили звалы и воздвавали почести победителю, – ибо он свершил поистине неслыханный подвиг! – вместе со своей новой, только что завоеванной в трудном состязании женой Арджуна покинул арену.
Шри Вайшампаяна продолжил:
Когда царь Друпада решил выдать свою дочь за великого духом брахмана, завоевавшего ее руку, собравшиеся цари, придя в ярость, стали переглядываться.
– Пренебрегая всеми нами, собравшимися здесь царями, будто мы какие-то презренные людишки, этот царь [Друпада] хочет отдать Драупади, лучшую из женщин, простому брахману. Убьем же этого злочестивого царя, позволяющего себе так пренебрегать нами. Своими поступками он доказывает, что не достоин ни уважения, ни хотя бы почтения, оказываемого старшим. Убьем же этого нечестивца прямо сейчас, вместе с его сыном, ибо он царененавистник. Сначала он приглашает всех властителей к себе в город, воздает им почести, устраивает в их честь роскошный пир, а затем унижает их!
Как поверить, что в этом собрании царей, подобном совету богов, он не нашел ни одного властителя, которого бы счел достойным своей семьи? Мудрецы не имеют такой привилегии – выбирать себе в жены царевен. В Ведах сказано, что сваямвара устраивается лишь для людей царского сословия. Если же эта прелестная девушка не найдет среди нас, о цари, ни одного, достойного себе, бросим ее в костер и разъедемся по своим царствам.
Однако мы ни в коем случае не можем убить этого брахмана, который навлек на себя наше неудовольствие из-за своей незрелости или алчности. Ведь мы правим нашими царствами, тратим наши богатства, растим наших сыновей и внуков, да и вообще живем на свете лишь ради святых брахманов.
Но все же мы должны исключить всякую возможность подобного оскорбления царей в будущем. Мы должня отстоять священные права воинского сословия, чтобы впредь ни одна сваямвара не заканчивалась так, как эта.
Высказав свои мнения, эти подобные тиграм цари, вне себя от негодованя, с палицами в руках, кинулись на Друпаду, чтобы схватить его. Видя, что разъяренные цари уже готовы пустить в ход луки и стрелы, Друпада в ужасе бросился бежать и укрылся среди брахманов. Цари, как обезумевшие слоны, бросились в погоню, но на пути у них встали два велико-могучих сына Панду, покорители врагов.
Этого цари уже не могли вытерпеть. С оружием в закованных в наручи руках, с единственной целью – убить своих противников, они кинулись на АРджуна и Бхимасену, двух сыновей старого царя Куру. Бхима, однако, был воином поразительной силы, способным на самые поразительные деяния, его нападение было стремительным, как молния. Голыми руками этот не имеющий себе равных боец вырвал из земли большое дерево и тут же, как величественный слон, очистил его от листьев [чтобы листва не смягчала ударов]. Стоя рядом с Арджуной, размахивая своим новым оружием, которое крепко держал в своих длинных, огромных руках, Бхима, эта гроза врагов, стоял, как ужасный бог смерти, чей жезл несет всем погибель.
Став свидетелем совершенного Арджуной подвига, который требовал поистине сверхчеловеческой ловкости и ума, а затем и того непостижимо доблестного отпора, который оказал врагам Бхима, брат Арджуны, Господь Кришна, известный также под именем Дамодары, повернулся и сказал Своему безмерно могучему брату Балараме, вооруженному плугом:
– Мой дорогой Санкаршана, Мой брат, тот из двоих бойцов, что своими движениями напоминает обезумевшего быка и что сумел натянуть могучий лук вышиной с пальму, – Арджуна; это так же несомненно, как то, что я всепроникающий Васудева. А тот, что преградил путь охваченным диким гневом царям и с такой легкостью вырвал дерево, – Бхимасена, выступающий в роли челвоека, хотя ни один человек на земле не обладает достаточной силой, чтобы повторить то, что он проделал.
Тот же, что покинул арену еще ранее, – с более хрупким сложением, с поступью большого льва, хотя и скромный в поведении, со светлой кожей, с большими, подобными лепесткам лотоса глазами, с длинным красивым носом, придающим достоинство его лицу, несомненно, о непогрешимый, царь добродетели – Юдхиштхира.
Двое близнецов, похожих на молодых богов войны, видимо, сыновья Ашвинов. Я слышал, что сыновья Панду и их мать Притха сумели спастись из горящего смоляного дома.
Веря словам Своего младшего брата Кришны, Господь Баларама, цвет чьей кожи столь же светел, как чистейшее облако, сказал Ему:
– Я очень счастлив, что по милости Провидения, сестра нашего отца Притха и ее сыновья, лучшие из Куру, все спаслись.
Шри Вайшампаяна продолжил:
Могущественные брахманы, потрясая своими оленьими шкурами и кувшинами, сказали царю Друпаде:
– Тебе нечего страшиться. Мы сразимся с врагами.
Услышав эти слова мудрецов, Арджуна улыбнулся и сказал им:
– Прошу вас, отойдите в сторону, будьте только зрителями. Подобно тому, как отпугивают ядовитых змей мантрами, я сперва остановлю этих разъяренных кшатриев, а затем рассею их сотнями своих метких стрел.
Взяв доставшийся ему в награду лук, Арджуна, который был маха-ратхой, встал рядом со своим братом Бхимой, недвижимый, словно гора. Как бесстрашные слоны, нападающие на враждебное стадо, два отважных брата ринулись на охваченных гневом воинов во главе с Карной, который был в полнейшей ярости. Венценосцы и их приближенные объявили:
– В сражении можно убить даже брахмана, если он хочет сражаться. Так гласит закон.
Карна с его чудовищной силой преградил путь Арджуне, вступив в схватку, точно одержимый воинственной отвагой слон, сражающийся с другим слоном за свою подругу. Шалья, могучий повелитель мадров, вступил в бой с Бхимасеной. Дурьодхана и другие цари напали на брахманов, сражаясь, однако, осторожно, вполсилы.
Сильно согнув лук, Арджуна пустил в нападающего Карну три стрелы. Карна, сын Радхи, едва не обеспамятел, когда в его панцирь со свистом ударили эти острые стрелы, и стал приближаться [к своему врагу] с большой осторожностью. Оба они яростно сражались, проявляя поистине необыкновенную сноровку и стремительность; каждый упорно сражался лишь за победу над другим. Они обращались друг к другу полными значения короткими фразами: “Только посмотри, как я отразил твой удар!”, “Почувствуй всю силу моих рук!”
Осознав, что на этой земле Арджуне нет равных во владении луком, Карна стал сражаться с еще большей, чем прежде, яростью. Отражая быстрые стрелы Арджуны, он выкрикивал оглушительный боевой клич, вызывая восхищенные отклики у сових соратников.
Карна сказал:
– Я вполне удовлетворен тем, как ты владеешь оружием, о отважнейший из брахманов. В твоих руках – великая мощь, ты владеешь всеми видами оружия. Ничто не может тебя обескуражить. О благородный мудрец, уж не воплощенная ли ты Дханур Веда или, может быть, Сам Парашурама? А может быть, ты Господь Индра или даже непогрешимый Вишну? Чтобы скрыть свое истинное лицо, ты принял обличие брахмана и теперь сражаешься со мной, используя всю мощь своих рук. Если я в ярости, мне не может противостоять никто, кроме самого Индры или Пандавы Арджуны.
Вайшампаяна сказал:
На эти слова Карны Фальгуна Арджуна ответил:
– Я не воплощенная Дханур Веда, о Карна, и я не могущественный Парашурама. Дело обстоит совсем просто, я лучший из бойцов-брахманов, самый искусный во владении оружием. Гуру научил меня пользоваться оружием Брахмы, а также оружием истребителя городов Индры. Поэтому победа будет за мной, о доблестный воин. Укрепи же свою решимость!
При этих словах Карна, сын Радхи, великий воин-колесничий, прекратил поединок, поняв, что не сможет одолеть мощь брахмана. Как раз в этот самый момент, о царь, начался поединок меж двумя могучими воинами – Шальей и Врикодарой Бхимой, каждый из которых, опьяненный своей силой, жаждал победы. Они бились друг с другом, как исполинские безумные слоны. Кулак ударялся о кулак, колено натыкалось на колено; сцепившись, они таскали друг друга по арене. И вдруг, в самый разгар поединка, Бхима обхватил своего противника руками, высоко его взметнул и с размаху швырнул наземь. Брахманы просияли улыбками. Однако, повалив могучего Шалью, еще более могучий Бхимасена, этот лучший из людей, к всеобщему изумлению, так и не нанес ему смертельного удара.
После того как Шалья был повержен, а Карна заколебался, кшатрии усомнились, стоит ли им продолжать бой; окружив Бхимасену, они сказали:
– Эти быки-брахманы показали себя превосходными бойцами! Мы должны узнать, где они родились и где живут, ибо лишь такие бойцы, как Парашурама, или Дрона, или Крипа, сын Шарадвана могут противостоять в схватке Карне. Точно так же противостоять Дурьодхане могут лишь Кришна, сын Деваки, или неистово-пылкий Фальгуна Арджуна. Шалья, царь мадров, сильнейший из людей. Кто может сражаться с ним, кроме доблестного Господа Баладевы или Пандавы Врикодары Бхимы? Давайте отложим сражение с этими брахманами, заключим перемирие. Когда мы узнаем, кто они такие, мы продолжим сражение.
Внимательно наблюдая за Бхимой, Шри Кришна уверился, что он и Арджуна – сыновья Кунти. Поэтому Он убедил всех воинов, что сваямвара была проведена честно, и тем самым предотвратил возобновление битвы. Благородные цари были опытными воинами и, выслушав доводы Господа Кришны, они полностью отказались от своих воинственных намерений и в крайнем изумлении разъехались по своим царствам.
Возвращаясь с празднества, по пути домой цари говорили:
– В этом состязании верх взяли брахманы. Царевна Панчалы теперь живет среди брахманов, ибо она их избранница.
Меж тем, окруженные облаченными в оленьи шкуры брахманами, Бхимасена и Арджуна не могли двинуться с места. Наконец, эти два героя рода человеческого выбрались из тесно окружавшей их толпы, в то время как их враги внимательно наблюдали за ними, сверкающими своей красотой среди взволнованного сборища, и за неотступно следующей за ними Драупади. Мать Пандавов знала только, что ее сыновья отправились собирать подаяние и что они где-то задерживаются. Ее воображению рисовались всевозможные несчастья, которые могли с ними случиться. “Надеюсь, что их не обнаружили и не убили сыновья Дхритарашштры, ведь они лучшие из Куру, – мысленно молилась она. – А может быть, наних напали ужасные ракшасы, обладающие непостижимыми способностями и никогда не прощающие врагов. Но Великий Вьяса объявил, что мои сыновья всегда и всюду будут одерживать победу. Не мог же он ошибиться.”
Полная любви к своим сыновьям, Притха тревожилась о них почти до самого вечера, когда возвратился победитель врагов Арджуна. Как яркое солнце, сверкающее среди облаков, он вошел, окруженный со всех сторон брахманами, каждый из которых зрел перед собой Абсолютную Истину.
