Сута Госвами продолжил:
Через некоторое время два царя, Джанамеджайя и Паушья, зная, что Веда – весьма сведущий брахман, выбрали его как своего царского жреца для свершения жертвоприношений. Однажды, отправляясь исполнять жреческие обязанности, Веда сказал своему ученику Уттанке:
– Мой дорогой Уттанка, если в мое отсутствие что-нибудь понадобится, сделай все необходимое.
Тщательно наставив Уттанку, Веда ушел и какое-то время жил вдали от дома. С готовностью служа своему гуру, Уттанка жил в его доме, исполняя все, ему веленное.
Однажды к нему пришли женщины из их общины и сказали:
– Жена твоего учителя находится как раз в том возрасте, когда заводят детей. Но ее муж далеко от дома, и, естественно, она очень угнетена таким положением. Твой долг, Уттанка, – помочь ей зачать дитя. [Ведь учитель велел тебе делать все необходимое.] Ты должен сделать это для жены своего гуру.
В ответ на эти слова Уттанка сказал женщинам:
– Хоть вы и просите меня, женщины, я все равно не опорочу себя дурным поступком. Мой учитель никогда не говорил, что я могу свершать греховные поступки.
В скором времени учитель Уттанки возвратился из своего путешествия и был очень доволен, узнав о том, как поступил его ученик. Он сказал ему:
– Уттанка, сын мой, скажи, что я могу для тебя сделать. Ты служил мне так усердно, в полном согласии с принципами религии; поэтому наше взаимное благорасположение стало еще сильнее, чем прежде. Я позволяю тебе покинуть мой дом и благословляю тебя: да достигнешь ты больших жизненных успехов.
– Хотя ты и отпускаешь меня, – ответил Уттанка, – скажи, что я могу сделать в угоду тебе. Как говорят люди знающие: “Если один человек задает вопросы, не соответствующие религиозным принципам, а другой прямо осуждает эти принципы, это породит вражду меж ними и один из них лишится жизни”.
Хотя ты и разрешил мне вернуться к себе домой, я хотел бы сделать что-нибудь для тебя. После завершения занятий ученик должен преподнести какой-нибудь дар своему гуру.
В ответ на эти слова учитель сказал:
– Мой дорогой сын Уттанка, если таковы твои чувства, ты можешь пожить у меня в доме еще некоторое время.
Вскоре Уттанка вновь подошел к учителю и спросил:
– Прошу тебя, господин, скажи, что еще я могу сделать тебе в угоду.
Учитель ответил:
– Мой дорогой Уттанка, ты уже столько раз предлагаешь свои услуги – Хорошо, поди к моей жене и спроси ее: “Что я могу сделать для тебя?” Ты можешь удовлетворить любую, какую она выскажет, просьбу.
Уттанка пошел к жене учителя и сказал:
– Почтенная госпожа, учитель позволил мне оставить ваш дом, но долг благодарности повелевает мне сделать что-нибудь приятное для тебя. Приказывай. Какой дар предложить мне своему гуру?
Жена наставника ответила:
– Пойди к царю Паушье и попроси у его жены пару серег, которые она носит. Через четыре дня состоится религиозный обряд, и я хотела бы быть в этих серьгах, когда буду прислуживать брахманам. Выполни мою просьбу, чтобы я могла выглядеть прилично во время церемонии, и судьба пошлет тебе удачу и богатство.
Уттанка тотчас же отправился в царство Паушья. Идя по тропе, он увидел огромного человека верхом на огромном быке.
– Уттанка, – обратился к нему человек, – ты должен съесть помет этого быка.
Сначала, недовольный таким обращением, Уттанка не хотел повиноваться. Но человек настаивал:
– Съешь этот помет, Уттанка. Не забивай себе голову пустыми размышлениями. Некогда твой наставник тоже ел этот помет.
– Да будет так, – сказал Уттанка, убежденный этим доводом, и не только съел помет, но и выпил мочу быка, а затем отправился в страну воина Паушьи.
Прибыв туда, Уттанка нашел царя восседающим на троне, подошел к нему, почтительно приветствовал и несколько раз благословил. Затем он сказал:
– Я пришел к тебе с просьбой.
Царь, в свою очередь, почтительно приветствовал Уттанку и сказал:
– Господин, я царь Паушья. Что я могу для тебя сделать?
Уттанка ответил:
– Я пришел по поручению своего гуру: попросить пару серег, которые носит твоя царственная супруга. Передав их мне, ты свершил бы очень доброе дело.
Царь Паушья ответил:
– Зайди во внутренние покои и попроси их у царицы.
Уттанка вошел во внутренние покои, но не нашел там царицы, поэтому он вновь обратился к Паушье.
– О царь, не подобает тебе осквернять свои уста ложью. Твоей супруги нет во внутренних покоях, я ее там не увидел.
В ответ на его слова Паушья сказал:
– Значит, ты находишься в нечистом состоянии. Вспомни, свершил ли ты омовение после последней трапезы. Человек, находящийся в нечистом состоянии или не свершивший надлежащего омовения после еды, не может видеть царицу. Моя жена – добродетельная женщина и не примет человека нечистого.
Уттанка на мгновение задумался, затем сказал:
– Да, действительно, так как я был в пути, после еды я только сполоснул рот и руки.
– В этом-то все дело, – сказал Паушья. – Путник не может поддерживать должной чистоты.
– Да, верно, – сказал Уттанка и уселся лицом к востоку.
Уттанка тщательно вымыл руки, ноги и рот, трижды молча испил воды, сосредоточив свои мысли на очищении. Промыв чистой водой все отверстия своего тела, он вошел в женские покои и увидел царицу. При его появлении царица встала и приветствовала его с подобающим почтением:
– Добро пожаловать господин. Что привело тебя ко мне?
Уттанка ответил:
– Я прошу у тебя эти серьги для моего гуру. Не откажи в моей просьбе.
Довольная благочестивым поведением Уттанки и не решаясь отказать столь достойному просителю, царица сняла серьги и протянула их просителю. При этом она его предостерегла:
– Этими серьгами мечтает завладеть Такшака, царь змеев, поэтому береги их.
– Не беспокойся, почтеннейшая, – ответил Уттанка. – Царь змеев Такшака не посмеет напасть на меня.
По окончании разговора с царицей, с ее разрешения, Уттанка вернулся к царю Паушье.
– Почтеннейший царь Паушья, – сказал он, – я вполне удовлетворен.
Царь Паушья ответил:
– У нас давно уже не было столь достойного посетителя. Ты у нас ученый гость, я хочу воспользоваться твоим присутствием для свершения поминальной церемонии шраддха в честь моих предков.
Уттанка ответил:
– Я могу ненадолго задержаться. А теперь я хотел бы отведать еды, приготовленной для тебя самого, о почтеннейший.
Царь согласился и велел покормить его едой, приготовленной для него самого. Но Уттанка заметил, что еда остывшая, к тому же в ней попадаются волоски, и сочтя ее нечистой, сказал царю:
– За то, что ты угостил меня оскверненной пищей [а такая может мне сильно повредить], ты будешь поражен слепотой.
Паушья сердито ответил:
– За то, что хулишь чистую еду, ты будешь поражен бесплодием.
Однако, внимательно осмотрев поданное блюдо, царь убедился, что еда и в самом деле нечиста. Повариха, видимо, стряпала с распущенными кудрями, поэтому в ней было полно волосков. Тогда царь попросил у Уттанки прощения.
– Досточтимый, – воскликнул он, – мы предложили тебе холодную, смешанную с волосками еду лишь по неведению. Поэтому прости меня. И не поражай слепотой.
– Я не могу говорить всуе, – сказал Уттанка. – Слепота непременно поразит тебя, но зрение скоро восстановится. Однако и ты должен избавить меня от последствий своего проклятия.
Паушья ответил:
– Я не могу забрать обратно свое проклятие. Мой гнев все еще не простыл. Ты, конечно, знаешь известную поговорку: “Сердце брахмана мягко, как свежесбитое масло, зато его речь остра, точно отточенная бритва”. Но для воина-кшатрия верно противоположное: его речь мягка и приятна, как свежесбитое масло, зато его сердце – как лезвие бритвы. Так оно и есть. Поскольку мое сердце полно гнева, я не могу забрать обратно проклятие. А теперь уходи!
Уттанка сказал:
– Ты угостил меня оскверненной едой, но я все же хотел простить тебя и смягчил последствия моего проклятия. Проклиная меня, ты сказал: За то, что ты хулишь чистую еду, ты будешь поражен бесплодием. Но еда и в самом деле была нечистая, поэтому твое проклятие не сможет поразить меня. Так что с этим все в порядке.
Сказав это, Уттанка взял серьги и отправился в путь. По пути он увидел нагого нищего, который все время приближался к нему, хотя и часто терялся из виду. Положив серьги наземь, Уттанка собрался было напиться воды, но тут подбежал нищий, схватил серьги и бросился наутек. Уттанка догнал его и схватил, но в этот миг мнимый, как оказалось, нищий принял вид Такшаки, царя всех змеев. Властитель змей нырнул в большую дыру в земле, которая вела в страну могучих нагов, и скоро был уже у себя дома. Уттанка тоже спустился в царство змей, показавшееся ему безграничным: тут стояли сотни дворцов и богатых домов, построенных в разных стилях и украшенных шпилями и башенками. Тут также было множество больших и малых мест, предназначенных для увеселения и отдыха, множество мастерских и святилищ. [Увидев, что наги – народ достаточно высоко развитый], Уттанка решил обратиться к нагам с красноречивой молитвой, надеясь получить серьги обратно.
Подойдя ближе, он произнес следующие стихи:
– Змеи, чей царь Айравата, блистают в сраженье; словно тучи, потоки дождя изливающие, в сверкание молний, стрелы и копья они извергают бессчетные.
Прекрасные змеи, рожденные от Айраваты, извивающиеся, пестроцветные, в яркую клетку, блистают, словно светила небесные.
На берегу Ганги есть множество троп, проложенных величественными нагами. Кто, как не Айравата, может свободно скитаться в такой близости от обжигающего солнца?! Змеиного царя Дхритараштру сопровождают в его прогулках 28 008 змеев. Взываю почтительно к тем, кому Айравата приходится старшим братом, к тем, кто находится рядом с властителем и тем, кто вдали от него. Взываю к Такшаке, сыну Кадру, обитающему в Курукшетре и в Кхандавском лесу, да возвратит унесенные серьги. Такшака и Ашвасена всегда неразлучны, они обитают в Курукшетре, на берегах реки Икшумати.
Шрутасена же, младший брат Такшаки, поселился в священном Махадьюмане, его желание честолюбивое – возглавить нагов. Взывания Уттанки к нагам оказались напрасными, ему так и не вернули серьги; убедившись в бесплодности своих попыток, Уттанка осмотрелся кругом, размышляя, что делать. Он увидел двух женщин, которые ткали ткань на станке, переплетая черные и белые нити, а также шестерых парней, поворачивающих колесо с двенадцатью спицами и красивого мужчину на лошади. Уттанка помолился им всем, читая нараспев ведические гимны:
– Колесо времени все вращается и вращается вокруг Полярной звезды; в этом колесе – триста шестьдесят спиц, соединяющихся в центре. Это колесо с двадцатью четырьмя делениями приводят в движение шестеро парней. На космическом ткацком станке две молодые ткачихи постоянно сплетают свои черные и белые нити, создавая бесконечное чередование дней и ночей, управляющее всеми живущими и всеми мирами.
Всегда склоняюсь перед Громовержцем, хранителем планет, убийцей Вритры, погубителем Намучи, мужем великим, облачающимся в два темных одеяния, отличающим правду от наваждения и разъезжающим на первозданном коне, рожденном из моря и полным огненной силы, всегда склоняюсь перед властителем космоса, повелителем трех миров, низвергающим крепости вражьи. Склоняюсь почтительно перед Индрой.
Когда Уттанка кончил молиться, человек на коне сказал ему:
– Ты угодил мне своими молениями. А чем угодить мне тебе?
Уттанка ответил:
– Я хочу, чтобы все наги подчинялись моей власти.
– Дунь-ка в задний проход моему коню, – сказал человек.
Уттанка дунул, и изо всех отверстий в теле коня повалило дымящееся пламя, угрожая поглотить все царство змеиное. В страхе и смятении присмиревший Такшака быстро схватил серьги и, выйдя из дома, сказал Уттанке:
– Возьми эти серьги, господин.
Взяв серьги, Уттанка тут же вспомнил: “Жена моего учителя хотела получить эти украшения именно сегодня. Но я забрался так далеко, что никак не успею вернуться”.
Не успел он это подумать, как человек сказал ему:
– Садись на этого коня, Уттанка. Он в один миг отвезет тебя в дом учителя.
Приняв это предложение, Уттанка сел на коня и через миг был в доме своего учителя. Жена наставника уже свершила омовение перед предстоящим обрядом и, подумав: “Уттанка так и не вернулся”, решила было проклясть его. Но тут как раз появился Уттанка, приветствовал ее и преподнес серьги.
– Уттанка, – сказала она, – ты вернулся как раз вовремя. Добро пожаловать, сынок. Я хотела было проклясть тебя, но так как ты прибыл вовремя, твое благополучие отныне обеспечено, ты достигнешь больших жизненных успехов.
Затем Уттанка почтительно приветствовал своего гуру, который сказал ему:
– Добро пожаловать, мой дорогой Уттанка. Почему ты так долго задержался?
– Господин, – ответил Уттанка, – мне помешал Такшака, царь нагов, и мне пришлось отправиться в его страну. Там я видел двух женщин, ткущих полотно из черных и белых нитей. Кто они? Я видел также шестерых парней, вращающих колесо с двенадцатью спицами. Кто эти парни? И еще я видел человека на огромном коне. Кто бы это мог быть? Кроме того, по пути в царство Паушьи я встретил еще одного человека, восседающего на огромном быке. Этот человек очень учтиво предложил мне: “Съешь помет моего быка. Ведь его ел и твой учитель”. Мне ничего не оставалось, кроме как съесть помет. Но я хотел бы знать, что все это означает.
Учитель объяснил:
– Две женщины – Рок и Судьба, а белые и черные нити – дни и ночи. Шестеро парней, вращающих колесо, – шесть времен года, а само колесо – годичный цикл с двенадцатью месяцами, по числу спиц. Красивый человек, [которого ты видел в царстве нагов], Парджанья, бог дождя, а конь – Агни, бог огня. Бык, которого ты видел на обратном пути, – небесный слон Айравата, а восседал на нем Господь Индра. Съеденный тобой помет, вовсе и не помет, а божественный нектар. [Ты выполнил то, что тебе сказали] и, после того, как ты отведал нектара, уже никто во всем змеином царстве не мог тебя победить. Индра – мой друг, и по его милости ты смог вернуть серьги и благополучно возвратиться домой. А теперь, мой дорогой ученик, ты можешь покинуть мой дом. Тебя ждет преуспеяние.
Таким образом Уттанка получил разрешение оставить учительский дом, но он был все еще сердит на Такшаку и хотел отомстить ему за причиненное зло. Он решил отправиться в Хастинапур. В скором времени Уттанка, который к этому времени стал весьма знающим брахманом, достиг Хастинапура и пошел встретиться с царем Джанамеджайей, только что возвратившимся с полной победой из Такшашилы.
Увидев непобедимого венценосца Куру, окруженного со всех сторон советниками, Уттанка подошел и произнес традиционные поздравления по поводу его постоянных побед над врагами, а затем, улучив момент, приятным и отчетливым голосом сказал:
– О лучший из царей, хотя над тобой и тяготеет неотложный долг, из детского простодушия, о славнейший из властителей, ты откладываешь его выполнение.
Воздав подобающие почести своему гостю, царь ответил:
– Мой первейший долг как властителя – должным образом заботиться обо всех существах. Но, может быть, я упускаю что-то важное. Подскажи же мне, о лучший из брахманов, что еще я должен сделать, я слушаю.
В ответ на эти слова благородного правителя благородный мудрец, лучший из всех благочестивых людей, объяснил могущественному венценосцу, что именно ему следует сделать.
– О царь царей, – сказал Уттанка. – Твоего отца убил Такшака, и настало время, чтобы ты отомстил этому гнусному змею. Я считаю, что тебе надлежит выполнить долг, проистекающий из ведических принципов. Прояви любовь и благодарность к своему отцу, который был поистине великим мужем. Этот злоковарный змей укусил твоего отца, ничем его не обидевшего, и твой отец, царь, упал, точно дерево, сокрушенное молнией. Такшака – мерзейший из всех змеев, чванящийся своей, якобы великой силой. Укусив твоего отца, умертвив царя, поддерживавшего благороднейшие традиции своего святого рода, царя, которому не было равных, – многогрешный змей осмелился свершить поистине непростительное дело. К тому же, когда Кашьяпа вознамерился спасти твоего отца, многогрешный Такшака отговорил его.
Махараджа, ты должен спалить этого нечестивца в пылающем огне жертвоприношения! Судьбой предначертано, что ты должен свершить жертвоприношение змей! Таким образом, о царь, ты воздашь своему отцу подобающие почести, а я смогу удовлетворить свое заветное желание. О всеправедный царь, о повелитель земли, когда я находился в служении у своего гуру, этот нечестивец Такшака, без всяких на то причин, нагло препятствовал мне.
Когда царь выслушал эти слова, в его груди возгорелся ужасный гнев против Такшаки. Как от чистого масла ярко вспыхивает жертвенный огонь, так и от слов Уттанки в сердце Джанамеджайи еще сильнее запылала возгоревшаяся ярость. Горько скорбя о смерти отца, в присутствии Уттанки царь начал расспрашивать своих мудрых пожилых советников о том, как его отец перешел в духовное обиталище. Напоминание Уттанки растравило обжигающую, как раскаленное железо, боль, которую чувствовал этот лучший из царей.
